Когда они пришли за мужчинами 18-35 лет, и всех мобилизовали, я молчал, ведь я не был мужчиной. Когда они стали хватать всех старше 35-ти, я тоже молчал. И когда они забрали всех до 60-ти, а потом и после 60-ти, я снова молчал. Потом они увезли на фронт всех женщин, и я на это ничего не сказал, ведь я не был женщиной. Потом они взялись за инвалидов, которые не верили, что за них возьмутся. Приделали им протезы, сняли с инвалидных колясок и свалили в окопах: воюйте! Теперь они пришли за мной.
«Но я котик! — воскликнул я. — Маленький котик со смешными ушками! Я же не умею воевать!»
«Ничего не знаем, — сказала учительница без двух ног и одного глаза, потерянных под Мариуполем. — У нас приказ, по частичной мобилизации теперь призываем всех!»